Жан–Клод Ларше - Преподобный Максим Исповедник — посредник между Востоком и Западом
Следующий текст явным образом подтверждает это толкование:
«Когда видят в этом Источник Отца или Сына, мы понимаем в любом случае, что это источник не воды снизу, которая есть творение, но вода Божественной благодати, то есть Святого Духа (divmae illius gratiae, hoc est, Spiritus Sancti), потому что Он есть вода живая» [73].
В другом месте можно найти еще утверждение, что Святой Дух «исходит от Отца и от Сына». Этот текст цитируется, в первую очередь, теми, кто хочет видеть в святом Амвросии защитника латинской доктрины Filioque. Но достаточно поместить этот отрывок в его контекст, чтобы тут же увидеть, что епископ Медиоланский ставит это утверждение в перспективу икономии: «Дух Святой не посылается так, чтобы уйти из какогото места, также как и Сам Сын, когда Он говорит: Я от Бога исшел и пришел (Ин. 8, 42) […]. Сын, ни когда Он исходит от Отца, не удаляется оттуда и не разлучается с Ним, как тело разлучается с другим, ни когда Он с Отцом, не продолжается Им, как тело, которое продолжается другим. Дух Святой Его так же, когда Он исходит от Отца и от Сына (procedit a Patre et a Filio), не отделяется от Отца, не отделяется от Сына» [74].
Святитель Амвросий хочет с очевидностью показать здесь р единство природы трех Божественных Лиц, а точнее, он хочет дать увидеть, что в силу этого единства приf роды три Лица не разлучаются Одно от Другого, когда Сын исходит от Отца, чтобы быть посланным в мир, или когда Святой Дух исходит или отправляется от Отца и от Сына, будучи посланным Сыном от Отца [75], другие места рассматривают также это единство природы в перспективе, которая может между тем показаться безусловно богословской, а не икономической. Так, святитель Амвросий пишет:
«Тот, Кто исходит от другого, есть либо от Его сущности, либо от Его могущества: от сущности, как Сын, Который говорит. Я вышла (prodivi) из уст Всевышнего (Сир. 24, 3), или как Дух, Который исходит (procedit) от Отца (Ин. 15, 26) и о котором Сын говорит: Он прославит Меня, потому что от Моего возьмет (Ин. 16, 14) [76]». рОн отмечает также, что Сын берет все от Отца «через единство их природы (per unitatem naturae), и все то, что Дух получает от Сына, получает через то же единство (per eamdem unitatem), как Сам Господь Иисус Христос это провозглашает о Святом Духе» [77]. И в другом месте он пишет: «Есть ли что‑либо более очевидное, чем это единство? Все, что имеет Отец, есть у Сына, все, что имеет Сын, Дух Святой так же получает ЭТО» [78].
[Нельзя, тем не менее, считать, что эти тексты свидетельствуют в пользу доктрины Filioque [79] в том смысле, что Святой Дух получает от Сына (или через Сына) не только Свое личное существование, но даже и Свою Божественную природу. С одной стороны, как это подтверждено святителем Амвросием, Дух Святой исходит от Отца. С другой стороны, во всех текстах откровенно говорится о передаче от Отца Сыну и от Сына Духу (или от Отца через Сына Духу[80]) всех благ, всех качеств или же всех действий, или энергий Божественной природы[81]. Эти блага, действия или энергии отличаются от природы (или субстанции, или сущности) как таковой, как это сам святитель Амвросий четко явил в другом месте[82]. Тогда как то, что было получено Духом от Отца через Сына (или также от Сына), получено Духом от Одного Отца в то же время как Его личное или ипостасное существование. В другом месте текста можно увидеть, что единство природы в каком‑то смысле предпослано сообщению от одного Лица другому благ или энергий, которые соединены с этим естеством (Сын, говорит святой Амвросий, берет все от Отца, и Дух берет все от Сына через единство их природы). То, что здесь говорится о благах, которые принадлежат природе, а не о природе как таковой, подтверждается тем фактом, о котором святой Амвросий говорит: «То, что имеет Отец, есть у Сына, то, что имеет Сын, Дух также получает это», и это не то, что Отец есть, и не то, что Сын есть. Здесь усматривается идея, распространенная среди отцов, о том, что «Дух берет от Сына», и в связи с этим слова Хри–ста: от Моего возьмет (Ин. 16, 14); идея, которую отцы толковали, подобно святому Иларию, как о сообщении Божественных благ (или энергий, или действий " Божественной природы).
На основании этих последних текстов и их важности,, святитель Амвросий представляется одним из тех латинских отцов, к которым обращается преподобный Максим, чтобы удостоверить применение выражения " «Дух исходит также от Сына» для обозначения того, что Отец и Сын имеют одно и то же естество (святитель Амвросий имеет в замысле, как и святой Иларий, отстоять Божественность Христа, отрицаемую арианами). Богословие святителя Амвросия соотносится в другом месте с критерием правоверия, данным преподобным Максимом: очевидно, что святитель Амвросий не видит в Сыне Причину или Начало Духа, и в том, что касается Его личного существования; Святой Дух исходит от Одного Отца, как о том свидетельствуют многочисленные места его творений[83]. Так, Амвросий пишет: «Дух одновременно исходит от Отца и свидетельствует о Сыне (a Patre procedit Spiritus Sanctus et testificatur de Filio[84])». Он также замечает: «Его исхождение совершается без посредничества и восходит к Тому, Кто никогда не начинался — потому что у Отца не было начала — и, поскольку Он не имел Начала, Дух также его не имел, по той причине, что Он есть в Нем и Он есть Его» [85]. Можно к тому же процитировать замечание, которое открыто указывает, что святитель Амвросий вовсе не трактует библейского выражения «Дух Сына» в смысле исхождения Святого Духа, имеющего Своим Началом Сына: «Если ты говоришь «Дух», ты вместе с тем именуешь и Бога Отца, от Которого исходит Дух, и Сына, потому что Дух есть также и [Дух] Сына»[86]. Святитель Амвросий сам выявляет разницу между выражениями, которые относятся к происхождению существования Святого Духа, и теми, в которых подчеркивается единство природы.
Например, он отмечает: «Святой Дух исходит от Отца, и Он обладает вместе с Отцом и Сыном тем же божеством, тем же действием и той же сущностью (procedentem ex Patre, et communem cum Patre et Filio deitatem, operationem et substantiam possidentem) [87]».
To же различие видно в словах Самого Христа, когда Он говорит: Дух истины, Который от Отца исходит, и в то же время Дух послан через Сына по причине общности и единства природы (propter societatem unitatemque naturae a Filio mittitur)[88]», притом открытое проявление единства природы поставлено здесь в перспективу отчетливо домостроительную, потому что она открыто связана с миссией. Можно будет отметить близость этих последних слов святителя Амвросия со словами преподобного Максима: «Они хотели обнаружить дело (Святого Духа) исходить (через Сына) и установить этим сродство и неразличимость сущности», о чем утверждает иным образом, нежели святитель Амвросий, один из латинских отцов, которого имел в виду преподобный Максим в своем письме.
Святитель Лев Великий
Единственное, где можно найти прямое и внятное суждение об исхождении Святого Духа в сочинениях папы святителя Льва Великого, это в его «Послании 15» из Turribius d'Astroga, где он, в частности, пишет о Святом Духе: «de utroque processit» [от Того и Другого изошел, — Ред.] [89]. Но сегодня известно, что этот кусок апокрифичен и был сфабрикован после Собора в Браге (563)[90].
Утверждения, что Святой Дух есть «общий Отца и Сына» [91] или что Он есть Дух Отца и Дух Сына [92], что являлось распространенным убеждением среди отцов, перекликаясь с выражениями святого апостола Павла «Дух Отца» и «Дух Сына», не затрагивают происхождения Духа.
Один из текстов, где можно найти это последнее утверждение, проясняет нам концепцию святого Льва и представляет анализ, проливающий свет на интересующий нас предмет. Говоря о Пятидесятнице, папа отмечает:
«Остережемся думать, что Божественная субстанция была явлена в том, на что было указано очам плоти. Божественная природа, невидимая и общая Отцу и Сыну, действительно показала под таким знаком, под каким хотела, свойство своего дара и своего деяния (muneris atque opens sui), но сохранила в глубине своей Божественности то, что свойственно ее сущности: ибо взгляд человека, мало того что не может достичь Отца или Сына, он даже не может увидеть Святого Духа. В Божественной Троице нет, действительно, ничего несходного, ничего неравноценного; все, что можно вообразить об этой субстанции, не различается ни в силе, ни в славе, ни в вечности (пес virtute, пес gloria, пес aeternitate). Хотя по свойствам Лиц иной есть Отец, иной есть Сын, иной есть Дух Святой, тем не менее, ни Божественность не становится иной, ни природа не различается. Если действительно Единородный Сын есть от Отца и Святой Дух есть Дух Отца и Сына, Он не есть наподобие творения, которое было бы [творением] Отца и Сына, но Он есть как имеющий жизнь и силу с Одним и с Другим и как превечно существующий, исходя из того, что есть Отец и Сын (sempiterne ex ео quod est Pater Filiusque subsistens). Также когда Господь в преддверии Своих Страстей обещал Своим ученикам ниспослание Святого Духа, Он говорил им: Когда же приидет Он, Дух истины, то наставит вас на всякую истину: ибо не от Себя говорить будет, но будет говорить, что услышит, и будущее возвестит вам. […] Все, что имеет Отец, есть Мое; потому Я сказал, что от Моего возьмет и возвестит вам (Ин. 16, 13,15). Так, было бы неверным утверждать, что иное принадлежит Отцу, иное — Сыну, иное — Святому Духу. Нет, то, что принадлежит Отцу, принадлежит соответственно Сыну и соответственно Святому Духу. Никогда в этой Троице такая общность не может иметь изъяна, ибо, обладая всем, Она существует превечно (semper existere). Остережемся же воображать там какое‑либо время, какую‑либо степень, какое‑либо различие; и если никто не может объяснить, каков есть Бог, пусть никто не осмеливается утверждать, что Он не есть. Более извинительно, на самом деле, не говорить с достоинством о неизреченной природе, чем определять ее тем, что ей противоположно. Также все, что ревностные сердца могут представить о превечной и непреложной славе Отца, они заключают в то же время неразрывно и неотличимо и о славе Сына и Духа. Действительно, мы исповедуем, что эта блаженная Троица есть Единый Бог, потому что в этих трех Лицах нет никакого различия ни субстанции, ни силы, ни воли, ни действия (пес substantiae, пес potentiae, пес voluntatis, пес operations est ulla diversitas)»[93].
